Когда Юра начал вытаскивать из массивного письменного стола огромные и почему-то пыльные альбомы, прямо над головами мальчишек раздался протяжный и жалобный вой...

— Не обращай внимания! — махнул рукой Юрка, сосредоточенно ворочая альбомы.
— Собака у соседа!
— Почему же она воет?
— Откуда я знаю. Она каждый день воет. До пяти часов. В пять перестаёт. Мой папа говорит: если не умеешь ухаживать, не заводи собак...

Взглянув на часы и махнув рукой Юре, Валерка в прихожей торопливо намотал шарф, надел пальто. Выбежав на улицу, перевёл дух и нашёл на фасаде дома Юркины окна. Три окна на девятом этаже над квартирой Хлопотовых были неуютно темны.

Валерка, прислонившись плечом к холодному бетону фонарного столба, решил ждать, сколько понадобится. И вот крайнее из окон тускло засветилось: включили свет, видимо, в прихожей…

Дверь открылась сразу, но Валерка даже не успел увидеть, кто стоял на пороге, потому что откуда-то вдруг выскочил маленький коричневый клубок и, радостно визжа, бросился Валерке под ноги.

Валерка почувствовал на своём лице влажные прикосновения тёплого собачьего языка: совсем крошечная собака, а прыгала так высоко! (Он протянул руки, подхватил собаку, и она уткнулась ему в шею, часто и преданно дыша.)

— Чудеса! — раздался густой, сразу заполнивший всё пространство лестничной клетки голос. Голос принадлежал щуплому невысокому человеку. — Ты ко мне? Странное, понимаешь, дело... Янка с чужими... не особенно любезна. А к тебе — вон как! Заходи.
— Я на минутку, по делу.
Человек сразу стал серьёзным.
— По делу? Слушаю.
— Собака ваша... Яна... Воет целыми днями.

Человек погрустнел.
— Так... Мешает, значит. Тебя родители прислали?
— Я просто хотел узнать, почему она воет. Ей плохо, да?
— Ты прав, ей плохо. Янка привыкла днём гулять, а я на работе. Вот приедет моя жена, и всё будет в порядке. Но собаке ведь не объяснишь!
— Я прихожу из школы в два часа... Я бы мог гулять с ней после школы!